|
ОТЧЁТ ПО КОМАНДИРОВКЕ (семь рассказов с
эпилогом) Этой поездке в
сторону Полярного Круга предшествовал интенсивный емэйлообмен двух небольших
российских городов, равноудалённых соответственно от Чёрного и Белого морей. И
когда наконец-то все организационные вопросы были решены, мы с коллегой -
профессором одного ростовского вуза пошли брать билеты. С этого момента и стали
возникать какие-то сложности, непредвиденные ситуации и недоразумения, которые
затем сопровождали нас всю командировку. Рассказ первый
про обнаглевших пассажиров, требующих беспересадочных
билетов «за три дня до отъезда», и о мгновениях, летящих, как пули
у виска Прежде всего,
оказалось, что в кассе, куда мы пришли, уже не было билетов на «прямой» поезд
Адлер - Воркута. Это показалось весьма странным, так как мы явились в
железнодорожную кассу почти за 40 дней до отъезда. Пришлось за пару тысяч брать
не пару билетов, а целых четыре, - предстояла нежелательная пересадка в
столице. Кассир поручила вычислительной машине подобрать оптимальный вариант
пересадки, но кроме двенадцатичасового пребывания в Москве компьютер ничего
лучшего предложить нам не смог. Выдав билеты, кассир порекомендовала в
следующий раз приходить в кассу за 45 суток до отправления поезда и тогда
железная дорога постарается удовлетворить непомерно возросшие требования
пассажиров, которые в последнее время совсем обнаглели. Получив билеты,
мы тщательно проверили номера поездов, тип вагонов и номера мест. Кстати, все
места были чётными, т.е. нам предстояло трое суток жить под крышей вагона, - на
любимых мною и ненавистных моему коллеге верхних полках. В билетах, вроде бы,
не было ошибок, но меня мучила какая-то неудовлетворённость и грызли сомнения.
Неужели, думал я, даже за 40 суток вперёд, в «мёртвый сезон» невозможно купить
то, что тебе нужно? Поэтому, вернувшись на работу, я снова достал билеты и стал
изучать их, обращая внимание уже не на номера мест, а, прежде всего, на дату
отъезда. На билетах число отправления поезда было указано правильно, но (о,
ужас!) вместо 10-го месяца стояла цифра 9, а это означало, что через 3 дня в
ближайший понедельник рано утром мы должны были покинуть Новочеркасск. До
закрытия кассы оставалось минут 40, а завтра в субботу она тоже будут закрыта и
откроется уже после отхода поезда. Я бросился к телефону, сообщил эту
неприятную весть своему коллеге -попутчику и стал умолять его бросать все дела,
хватать за любые деньги такси и мчаться на вокзал, чтобы успеть исправить
ошибку в билетах до закрытия кассы. Надо отдать должное расторопности моего
коллеги: обмен билетов в последнюю минуту работы кассы был проведен блестяще.
На этот раз билетов было в 2 раза меньше (они были «прямые»), а полки - нечётными.
Как говорят, - «Первая пуля не коснулась виска!» Рассказ второй о
нижнем белье и о медбратьях, проспавших своих клиентов Хронометр начал
отсчёт времени до отъезда. Чтобы не терять его, я достал учебник «География» за
7 класс и, помня инструкцию «Век живи, - и век учись!», стал внимательно читать
раздел «Природные ресурсы, животный и растительный мир, люди и климат
приполярной тундры». Я сразу понял, что мне - конец! Жить осталось 40 дней и
ещё три дня в поезде. Обратный билет мне уж точно был не нужен. Южный человек
северо - кавказской национальности в тундре замерзает мгновенно, превращаясь в
прозрачную сосульку, которая, падая, разбивается на мелкие кусочки, а местные
закалённые дворники сметают осколки в мусорные ящики. Эту страшную картину ещё
более омрачал мой учёный коллега - абориген северных широт, один раз побывавший
в тундре летом. Он мне звонил каждый вечер и задавал один и тот же короткий
вопрос, - «Купил нижнее бельё и шапку?». И когда узнавал, что я этого ещё не
сделал, то прощался со мной навеки словами известной песни - «И никто не
узнает, где могилка твоя!». Следовательно, хронометр отсчитывал последние часы
моей жизни. Шапку за 500
рублей я всё-таки купил, и поэтому в день отъезда возникла ещё одна проблема:
если при температуре плюс 18 оС по городу будет идти человек в пальто и шапке, то его
быстро оприходуют крутые медбратья из Новочеркасского психдома; но если этот
человек приедет к Полярному Кругу раздетым, то при минус 18 оС его возьмут
такие же братья, но уже из Ухтинского психдома. Я решил, что в данной ситуации
лучше выбрать первый вариант отсидки в психо-неврологическом отделении
больницы, которая, между прочим, считается лучшей в России. Но оставалась ещё
надежда под покровом ночи в шапке и пальто незамеченным прошмыгнуть к поезду. И
это удалось сделать, правда, пришлось рано проснуться, а точнее совсем не
ложиться в постель и приехать к поезду за два часа до его отправления, т.е.
когда братья ещё спали. Вот и на этот раз всё закончилось благополучно. Вторая
пуля просвистела у виска. Рассказ третий об
арбузно-яблочной битве и о бедном машинисте В поезде, слава
Богу, особых происшествий с нами не произошло и, видимо, потому, что мы не
расслабились, а интенсивно работали, загружая вагон овощами и фруктами. По моим
представлениям мы ехали в холодные и голодные края, где и понятия не имеют,
например, о такой ягоде, как арбуз. Поэтому пока мы перемещались по Ростовской
области, я и мой коллега затеяли игру - «Кто купит больше арбузов?». Эта
игра-соревнование увлекла нас: когда я первый притащил с перрона два средних
арбуза, мой соперник на это ответил тремя поменьше! Тогда я на следующей
станции притащил один большой арбуз, но и «противник» сделал то же самое. Через
200 километров мы успокоились, но не потому, что осознали свою глупость и
бесперспективность борьбы, а потому, что все антресоли, багажные ящики и пол
были завалены полосато-зелёными, а купе превратилось в арбузохранилище. Поезд притормозил
и остановился на станции Лиски. Прямо перед окнами вагона медленно двигался
маневровый тепловоз, на котором большими белыми буквами было написано «Машинист работает
на одно лицо». Это объявление мне показалось странным, и я спросил у
своего арбузного соперника, что он думает по этому поводу. - Написано правильно! - уверенно сказал профессор. - Вся
Россия работает на одно лицо, - на Бориса Абрамовича Березовского. Не знаю
только зачем об этом писать на тепловозах? - Возможно, ты и прав. Ну, а если это лицо имеет
кавказскую национальность и нещадно эксплуатирует машиниста, который просит нас
о помощи? - высказал я новую гипотезу по поводу надписи. - Мне бы твои заботы! Отстань от меня со своим машинистом!
- сказал учёный и продолжил писать диссертацию своему аспиранту! А мне по-прежнему
не давало покоя объявление на тепловозе. Я залез на верхнюю полку, которую с
небольшой доплатой обменял на свою нижнюю, и задумался. - Не «на одно лицо», а «в одном лице»!!! - закричал я с
верхней полки среди ночи, как сумасшедший. - Что случилось? Тебе плохо? У тебя же бред! - испугался
коллега. - Нет, мне не плохо, а совсем наоборот! Я, кажется,
догадался, в чём дело! Понимаешь, в Воронежской области хорошо с картошкой, но
плохо с предлогами. Машинист хотел сказать снующим под колёсами пассажирам, что
он работает «в одном лице», т.е. без помощника и поэтому он не отвечает за отрезанные
конечности и органы у пассажиров, так как нет у него возможности смотреть по
сторонам и подавать бесконечные сигналы. - Да, такая версия имеет право на существование - ответил
научным языком профессор и попросил на обратном пути обязательно разбудить его
на станции Лиски, чтобы он смог там лично всё выяснить до конца! Но, возвращаясь
из командировки, мы проспали эту станцию. А на следующий день
поезд шёл уже по Пензенской области и спортивный азарт вчерашнего дня снова
вернулся к нам. Теперь мы набросились на яблоки, - это совсем другое дело по
сравнению с паршивыми арбузами. Яблоки нужно было брать только вёдрами! На моё
ведро коллега ответил двумя и при этом он обругал мои фрукты, сказав, что я ни
черта не понимаю в яблоках и хватаю первые попавшиеся и самые отвратительные. Я
не возразил и притащил ведро таких же зелёных и кислых, какие были в его
вёдрах. И эта яблочная битва продолжалась до Нижнего Новгорода. Победила
дружба, но теперь находиться в купе стало совсем невозможно, и мы стали большую
часть времени проводить в вагонном коридоре. Рассказ четвёртый
о необходимости регулярной стрижки овец и о музыкальных
шкатулках Интересно
отметить, да Вы это уже и сами знаете, что каждый район, город или область
предлагают пассажирам свои специфические продукты и товары. Когда закончились
ягоды и фрукты, в вагоны повалили торговцы промтоварами. Сначала нам предлагали
и даже требовали купить хрустальные люстры, вазы, пепельницы и бокалы. Затем -
музыкальные шкатулки и фарфоровые сервизы на любое число персон. Следующий
город торговал фенами и машинками для стрижки овец, ну, а Сергиев Посад,
конечно же, - иконами, причём каждая из них по утверждению продавцов была
сегодня утром освещена лично Папой Римским! По мере
продвижения на север торговый сервис становился всё более навязчивым. Продавцы
уверяли прячущихся от них пассажиров, что отдают все эти вещи просто даром и
настаивали выйти из вагона на станцию или в город, чтобы самим убедиться в
этом. Когда мы с коллегой отказались сойти с поезда для сверки цен в магазинах
и «на руках», они стали убеждать, что наши жёны уже давно мечтают иметь такие
вещи в своих квартирах и особенно музыкальные шкатулки и машинки для стрижки
овец. Весь ужас в том, - говорили продавцы, - что вы невнимательные, чёрствые и
невежественные люди и поэтому не догадываетесь о желании своих жён. Чтобы
отбиться от наседавших продавцов, я сказал (а лучше бы промолчал), что мы едем
не к жёнам, а в противоположном направлении и что на обратном пути мы всё это
купим, а, в первую очередь, машинки для стрижки овец, поскольку без таких
машинок дальнейшую свою жизнь уже не представляем. - А, так вы едите в гости?! - с этим радостным криком озверевшие
люди, уже много лет получающие зарплату люстрами, фенами и музыкальными шкатулками,
бросились на штурм нашего купе. - Неужели вы едите в гости с пустыми руками!?
Побойтесь Бога! Неужели вы не понимаете, что шерсть у медведя такая же, как и
овцы? Если вы едите на работу, то какая же работа без музыки, т.е. без
музыкальной шкатулки? А ведь фен на севере можно использовать и для обогрева
жилища! - неслись десятки предложений и рекомендаций со всех сторон, но я
держал в голове только одну фразу, показавшуюся мне спасительной, - «В гости -
с пустыми руками!?» - Сестрёнки, родные, не убивайте сразу! Дайте сказать
последнее прощальное…! - взмолился я. - Мы едем не в гости! Мы такие же, как и
вы! У нас тоже нет денег! Мы ведь на север едем, чтобы кое-что продать! - с
этими словами я открыл багажные ящики набитые арбузами и яблоками. - Возьмите у
нас овощи и фрукты, мы отдаём их почти даром! Неужели вы вернётесь домой к
своим детям и мужьям без арбузов и яблок!? - перешёл я в наступление. Но наш
товар почему-то не вызвал интереса, и толпа, душившая нас минуту назад, посчитав,
что она была заманута в ловушку, бросилась из нашего купе на штурм соседнего! «Свято место пусто не бывает!». В освободившийся проход
сразу же протиснулись глухонемые, которые, конечно, не слышали слов об
отсутствии у нас денег, но видели наши бледные и испуганные лица. Поэтому они
решили, что нам именно сейчас нужны покой и духовная пища: большая стопа книг и
газет, а также ящик с иконами, как спасательный круг, были вброшены в наше купе.
Икона была бы не лишней - можно помолиться «За спасение души»! Но в иконном
ящике не оказалось «Святого Евгения» и поэтому я в одно мгновение вскарабкался
на верхнюю полку (теперь Вы понимаете, почему я люблю такие полки), накрылся с
головой одеялом и притворился мёртвым! - Всё в пути может оказаться полезным, -
рассуждал я под одеялом, уже с благодарностью думая об арбузах и яблоках,
которые спасли нам жизнь! Ещё одна пуля, кажется, третья, просвистела у виска. Рассказ пятый о
том, как при наличии артистов, реквизита и колонии строгого режима не была
снята заключительная серия известной кинокартины - Где же твои снега и лютые морозы? - спросил я у
аборигена на третий день пути. Он сначала внимательно посмотрел на меня, затем
в вагонное окно на безоблачное небо и яркое солнце, а потом куда-то вдаль и
уверенно сказал: - Километров через 300, однако, можешь доставать свою шапку! Как я убедился,
прогноз коллеги (на то он и абориген) оказался достаточно точным и я ещё больше
зауважал знатока тундры! Когда поезд подходил к Ухте, вовсю валил снег, а у нас
на двоих было 9 неподъёмных мест! Проводник, прощаясь с нами, пожелал успешной
торговли! - А если нас не встретят? - поинтересовался я у аборигена. - Ничего страшного в этом не будет- ответил
коллега-абориген. -Ты ведь сам говорил душившим нас саранцам, что везёшь
продукты на продажу. Вот и выполним твою мечту, а также пожелание проводника.
Мы организуем прямо на вокзале овощно-фруктовый рынок. Вспомни «Вокзал на
двоих», где торговали даже более скоропортящимся товаром. - А как же лекции, которые нам надо читать студентам
Ухтинского университета? - не успокаивался я. - Ты из каждой ерунды делаешь проблему! Ну, что здесь
непонятного!? На лекции будем бегать по очереди, так как товар бросать без
присмотра нельзя. А может быть на организованном нами базаре будут снимать
продолжение «Вокзала на двоих», но только с более трагичным концом! Подумай,
кому нужны твои лекции, если в городе будут идти съёмки очередных серий
«Вокзала»!? Я согласился, что
лекции никому не нужны и что лучше на свежем воздухе торговать фруктами, чем
утомлять слушателей нудными лекциями, но мне не понравилась реплика коллеги- «с
более трагичным концом». Я, ускользнувший от медбратьев в Новочеркасске, теперь
очень не хотел «конца», а тем более «трагичного». - А почему ты считаешь, что «конец» должен быть более
трагичным? Неужели тебе мало, что Басилашвили, торговавшего дынями, упрятали за
колючую проволоку? - задал я вопрос знающему всё аборигену. - Дело в том, что мы подъезжаем к столице ГУЛАГА, где есть
много колоний и почти все они строгого режима! Это тебе не бутафорская
«колючка», за которой сидит твой Басилашвили. Поэтому готовься к худшему! -
грозно закончил свою речь коллега. Я с самого начала
командировки готовил себя к плохому, но почему мне сказали о лагерях и тюрьмах,
когда за спиной было уже три тысячи километров? Отсюда Новочеркасский психдом
казался санаторием и мне очень захотелось, не выходя из поезда в Ухте,
вернуться домой. Но путь к
отступлению был отрезан: нас уже встречал «красный воронок» (Жигуль), поданный
прямо к тамбуру вагона, а за его рулём
сидел не всем известный механик-любитель Адам Казимирович Козлевич, а
молодой и симпатичный аспирант - будущий соискатель учёной степени Пётр
Мищенков! Вот здесь-то и
показал свой несладкий характер мой коллега-профессор. - Забирайте арбузы и яблоки, - они теперь Ваши! Берите
подсолнечное масло и донскую рыбу! Забирайте «Ростовское шампанское», берите
всё, но я не выйду из вагона, пока в моём гостиничном номере не будет стоять
супер-компьютер! А жить я должен в «Люксе» и именно в том, где останавливался
сам Черномырдин! И спать я должен в той же огромной кровати, а купаться - в той
же розовой ванне! И пусть Фандеев день и ночь будет охранять меня и компьютер,
и пусть он будет у меня на посылках! - Не погуби, отец родной! - взмолился народ коми и упал на
колени. - Всё в наших силах и Фандеев будет непрерывно варить тебе пельмени, но
не знаем мы, однако, что такое «компьютер» и где его добыть!? - А вот это - самое простое! Слушайте меня внимательно,
люди Коми! Быстро бегите к задвижкам на нефте- и газопроводах и чуть-чуть,
всего лишь на один миллиметр, приоткройте ту из них, на которой написано
«Запад». И побежал быстрее
оленя народ к задвижкам и всё сделал так, как учил профессор, а в ответ на это
благодарный «Запад» завалил Республику Коми современными компьютерами, один из
которых сразу же был установлен в «Люксе» известного учёного. Забыли мы на
время о лагерях, колониях и колючей проволоке, о высоких заборах с вышками и
злыми собаками, но через несколько дней нас повезли на экскурсию по местным
достопримечательностям, т.е. по тем самым колониям и тюрьмам. - Образцово-показательная лесоповальная дважды Ордена
Трудового Красного Знамени колония для опасных преступников имени Лаврентия Павловича,
- торжественно объявил нам экскурсовод с овчаркой и автоматом. - Заходите!
Милости просим! Будьте, как дома! Я, вспомнив о
«трагическом конце», категорически отказался выходить из автобуса, мотивируя
это тем, что с аналогичным заведением я хорошо знаком и даже читал в
Новочеркасской тюрьме приговорённым к расстрелу важную для них лекцию по
автоматизации технологических процессов. Но мне стали объяснять, что душная
тюрьма и лагерь на свежем воздухе отличаются друг от друга как небо от земли и
что приехать в Ухту и не побывать в лагере, не посидеть хотя бы часок в
камере-одиночке для убийц - просто позор для профессора! Доводы оппонентов
показались мне убедительными и я всё-таки пошёл на экскурсию, но замыкающим в
группе, стараясь хорошо запомнить обратную дорогу! - Чтобы войти в следующую дверь, которая, как Вы видите,
сварена из толстых прутьев, надо обязательно закрыть на засов предыдущую, - так
устроена проходная автоматизированная система, исключающая побег заключённого,
-выдал страшную тайну экскурсовод и, обращаясь ко мне, сказал: - Товарищ, плотнее
закройте за собой дверь! А вот этого я как
раз делать и не собирался: мне не хотелось не только закрывать предыдущую
дверь, но и открывать последующую. Поэтому я сказал экскурсоводу, что лагерную
систему и порядки я уже самостоятельно изучил дома по книгам Александра
Исаевича, а знаний по устройству внешнего контура колонии и его надёжности у
меня маловато. С этими словами я выскользнул на свободу. Как ни странно, почти
всю группу заинтересовал именно внешний контур колонии строгого режима и
экскурсия, не успев начаться, сразу же и закончилась. Я думал, что с цепи будет
спущена овчарка и употреблён по своему прямому назначению грозный автомат, но
экскурсовод на групповой побег реагировал совершенно спокойно. Он сказал нам,
что на его памяти ещё не было экскурсии, которая ходила бы дальше второй двери. Дальнейший осмотр
тюрем, лагерей и колоний я предложил вести, не выходя из автобуса. Только один
экскурсант со мной не согласился. Это, как Вы догадались, был мой учёный
коллега. Он говорил, что ему ужасно надоели пельмени, которыми я постоянно его
кормил в командировке и он мечтал в лагпищеблоке отведать свежего борща и
молодой телятины, которыми, по его мнению, должны были кормить заключённых -
лесоповальщиков. Автобусная
экскурсия вдоль лагерных заборов показала, что в черте города есть колонии на
любой вкус: от обычных до сверх строгорежимных - выбирай любую! Но такая
заочная экскурсия имела, конечно, и недостатки. В частности, она не позволила
нам узнать, в каком лагере валит лес известный артист театра и кино. А то, что
он где-то здесь, и что «Вокзал на двоих» снимался в Ухте, ни у кого сомнений не
вызывало. Рассказ шестой о
том, как успешно проведённая операция «Бородино» помогла
ликвидировать «белое пятно» в System International Всем известно,
что в Международной системе единиц (System Internatio-nal) отсутствует важная
величина, характеризующая степень опьянения. А потребность в такой единице, как
Вы понимаете, уже давно назрела! Отмечу, что отдельные попытки установить новую
величину опьянения экспериментальным путём уже были (читайте выступление автора
на традиционной встрече выпускников НПИ в начале главы), но научно
обоснованного подхода к этому вопросу не было. Поэтому в период
нашего пребывания в Ухте возникла смелая мысль ликвидировать это «пятно» путём
проведения специального испытания на добровольцах. Таковых оказалось много, но
среди них были выбраны только наиболее достойные и крепкие. От
Северо-Кавказского региона в группу смельчаков был включён мой коллега, ну, а
Республику Коми в этой группе представляли два не менее уважаемых учёных.
Испытания были назначены на праздничный день 7 ноября, и их решено было
провести в виде военно-патриотической игры под кодовым названием «Бородино». Согласно условию
наши ребята-испытатели играли на стороне французов, а против них «сражался»
прославленный кутузовский генерал, герой войны 1812 года Барклай-де-Толли в
образе трёхчетвертной бутылки коньяка, «изготовленного Дербентским коньячным
комбинатом из спирта 9-летней выдержки и имеющий тёмно-золотистый цвет с очень
сложным комплексом вкусовых и ароматических свойств (ГОСТ 13741-91, крепость 40
%, сахарность 10 г/дм3)». Чтобы не
отвлекать испытателей от порученного им дела, большой цветной телевизор был
перенесён из «Люкса», где проходил научный эксперимент, в мой более скромный
номер. Для чистоты опыта и экономии денежных средств объём закуски был
ограничен яблоками и конфетами. В ходе эксперимента разрешалось, кроме коньяка,
пить и кофе. По моему сигналу
ровно в 10 утра (в старое доброе время в этот час всегда открывался военный
парад на Красной площади) смельчаки с внутренней стороны закрыли на ключ свой
номер и «сражение» началось! Примерно через полтора часа появился самый молодой
испытатель и доложил, что одного генерала «уложили». Он хлопал себя по карманам
и сетовал, что жена, не понимая важность и актуальность проводимых испытаний,
не выделила ему достаточных денежных средств на 2-го Барклая и поэтому ему
приходится вот запускать руку в «заначку», которая, как всем известно,
находится у каждого мужчины за подкладкой. Через несколько
минут из магазина «Бенилюкс» был доставлен второй отважный генерал. Операция
«Бородино» снова продолжилась и длилась на этот раз уже часа два. Именно через
это время из «Люкса» выползли два полуживых бойца, которые говорили
междометиями: ух, ох, ой, ай, эх! Я, непрерывно смотревший в этот день
телевизор, чтобы узнать, как реагирует мировое сообщество на происходящее
событие, проинформировал солдат о положении дел на континентах и на дне
Баренцева моря. Одновременно я предложил спонсорскую поддержку эксперименту, но
испытатели гордо заявили, что они настоящие учёные и опыт ставят на себе не
ради денег и наград, а во славу Российской науки! И когда всё из того же
магазина был доставлен третий генерал, то битва вспыхнула с новым ожесточением! В 16 часов 37
минут я подвёл итоги испытаний, огласив их результаты, и поздравил смельчаков с
выдающимся достижением - установлением единицы опьянения человека, которую
предложил назвать в их честь «КИВИН», используя первые буквы фамилий
учёных-испытателей. Жаль только, что они не понимали о чём я говорю, и поэтому
не могли адекватно оценить важность сделанного ими открытия. Теперь-то всем
стало ясно, что предельно допускаемая концентрация алкоголя в крови, равная
КИВИНу и соответствующая одному Барклаю, способна уложить человека на лопатки и
полностью лишить его рассудка. Ну, а, например, для лошади смертельная доза
составляет всего лишь 0,2 КИВИНа. Слава скромным
российским учёным, благодаря которым в Международную систему введена новая
восьмая основная единица! А в заключение
покаюсь: мне сейчас просто стыдно вспоминать, что в тот знаменательный день,
когда трое бесстрашных исследователей, беззаветно преданных науке, рискуя своим
здоровьем, а может быть и жизнью, проводили уникальный и очень опасный
эксперимент, я весь день беззаботно валялся в кровати и смотрел эротические
фильмы. Простите меня, коллеги! Рассказ седьмой
об унитазе, клюкве, подземных переходах и бдительной московской
милиции Наступил день отъезда, а ночь перед этим днём была, конечно, бессонной, - мы прощались с полюбившейся нам Ухтой и её замечательными людьми. Когда «Люкс» покинули последние участники прощального банкета, я стал искать своего учёного коллегу и обнаружил его в туалете. Он сидел в трусах возле унитаза и перочинным ножичком резал на мелкие кусочки непонятно откуда взявшийся огромный арбуз. - Аргументируй! - сказал я коллеге. - Арбуз не проходит в унитаз и поэтому его надо крошить и
спускать порциями! -объяснил учёный свои действия. Логика в словах
коллеги была. Действительно, подумал я, если что-то не проходит куда-то, то его
надо или смазать или расчленить. - А может быть арбуз следует выбросить в мусорник!? - Ни в коем случае! Во-первых, это будет слишком просто,
а. во-вторых, я не знаю, где в Ухте находится мусорник, -честно признался
учёный. - Тебе надо собирать вещи, а не заниматься чепухой: через
два часа мы должны быть уже в поезде! - Опять ты создаёшь проблемы на пустом месте! Не могу же я
делать два дела одновременно. Вот покончу с проклятым арбузом и начну собирать
свои вещи! Только не надо нервничать перед дальней дорогой! Мои сумки,
собранные ещё за три дня до отъезда, стояли уже в коридоре, и я пошёл снова в
черномырдинский номер. - Вот уезжаю домой! Зашёл попрощаться! - сказал я коллеге,
который был всё в тех же трусах, но уже и в носках. - Счастливого пути! - выдавил он из себя учёный, ковыряясь
в какой-то телеге! - А это ещё, что такое!? - закричал я в гневе. - С психами не разговариваю! - очень спокойно ответил
учёный. - Когда приедешь в Новочеркасск, не заходя домой, иди сразу лечиться в
психдом! Там тебя уже заждались медбратья! - Профессор, давай поговорим хоть один раз в жизни
серьёзно! - У меня сейчас нет свободного времени на длительные и
серьёзные разговоры. Скажу только, что на этой двухколёсной тачке через
несколько часов будет размещено
килограммов 100 свеже-мороженной клюквы. Поэтому я провожу ревизию и
полную смазку транспортного агрегата. И пока я этого не сделаю - с места не
тронусь! Вместо того, чтобы отвлекать меня от дела, лучше бы распутал верёвки,
которыми я буду привязывать ящики с клюквой к этой колеснице! Он полез в шкаф и
вытащил оттуда ком запутанных верёвок и лент. Я прикинул, что поручаемую мне
работу дня за три сделать можно. Но как раз в это время появился «красный
ворон» и все наши пожитки вместе с нами и колесницей профессора - клюкволюба
были мгновенно втиснуты в него. Водитель и его подручный действовали
решительно, так как поезд уже ждал нас на станции. В
вагоне я сразу
же хотел лечь спать, но клюквовед сказал, что этого делать сейчас не
следует,
поскольку предстоит загрузка поезда клюквой и поэтому надо готовить
ящики.
Примерно через час начал поступать товар. Объём поступлений с каждой
остановкой
поезда возрастал. Я вывел закон: «Там, где не растут арбузы и
яблоки, - очень
много клюквы» и стал осваивать новую для себя профессию -
дегустатора и
приёмщика клюквы. С каждого вновь поступившего ведра я набирал горсть
не совсем
чистого, но замороженного продукта, тщательно разжевывал его и давал
экспертную
оценку: «Говно!», «Горькая!»,
«Кислая!», «Дрянь!», «Отрава!».
Других слов по
отношению к этой ягоде я тогда не знал. Но эти оценки совсем не
огорчали, а
даже радовали заготовителя и он снова мчался на платформу за новой
порцией товара. - Нам предстоит пересадка в Москве и надо будет всё это
перетаскивать с Ярославского на Казанский! - пытался я вразумить клюкволюба, но
он не слышал меня. Сразу скажу, что,
перетаскивая телегу с клюквой с одного вокзала на другой, мы, чуть было, не опоздали
на «Тихий Дон». А дело было так. Когда клюквенный «Эверест» был подвезён к
подземному переходу возле универмага «Московский», я, чтобы освободить руки,
быстро оттащил две свои сумки в переход и бегом вернулся на помощь коллеге,
чтобы с ним переместить туда же телегу с клюквой. Пока я бежал от своих сумок
вверх по лестнице за моей спиной раздавались какие-то крики и угрозы, о
значении которых я догадался чуть позже, а в тот момент думал только об одном,
- войдёт ли «Эверест» в переход или надо перекрывать движение транспорта по
Комсомольской площади и перетаскивать клюквенную гору наземным путём. Мы на
руках перенесли телегу вниз и она, на наше счастье, вошла в подземный переход. Переведя дыхание,
я побежал к своим сумкам. А их уже надёжно охраняли два милиционера, рядом с
которыми стояло несколько женщин - свидетели и понятые. - Сумки Ваши? - грозно спросил старший лейтенант. - Так точно, товарищ старший лейтенант! - бодро
отрапортовал я. - Я Вам пока не товарищ, а гражданин! Что находится в
сумках? Этот, казалось
бы, простой вопрос застал меня врасплох Я стал вспоминать, чем у меня набиты
сумки? В одной, кажется, были конспекты лекций, книги, журналы, учебные планы и
какие-то проспекты. А вот, что же было в другой? Увидев мою растерянность,
милицейский офицер задал наводящий вопрос. - Гексоген или тротил? - Ах, да! - обрадовался я подсказке и тому, что,
наконец-то, встретил милиционера с чувством юмора. - Вспомнил, в сумке -
аммонал!!! - Вот видите! - в один голос закричали свидетели и
участники задержания «опасного террориста».- Мы сразу распознали боевика! - Это я, я первая обратила на него внимание и готова, где
угодно подтвердить, что этот мужчина, подложив аммонал, бросился бежать из
перехода! - пробилась вперёд бодрая старушка, торговавшая газетой «СПИД -
инфо». Милиционеры
поблагодарили свидетелей, сказав им, что любимый город может спать спокойно,
когда у него есть такие надёжные защитники! - Пройдёмте, гражданин! - это уже ко мне обращался старший
лейтенант. - Я бы с удовольствием прошёл, но мне надо на поезд! Он
отходит через полчаса, уже, наверно, объявлена посадка! - взмолился я. - Предъявите билет! - Мой билет у профессора! - Где профессор? Это кличка или учёная степень? - Нет, это не кличка и не степень, а учёное звание!
Профессор уехал с клюквой! - Какая «клюква»? Какой «профессор»? Что за чушь Вы
несёте, гражданин? - вступил в разговор сержант. - Ну, Вы же у меня спрашиваете о профессоре? - тут
возмутился я. - Нет, мы просим предъявить проездной документ, т.е. билет
на поезд, если он, конечно, у Вас имеется в наличии, - уже более миролюбивым
тоном сказал старший лейтенант, первым догадавшись, с кем связалась московская
милиция. - Я же объяснил Вам, что билет у меня есть, но его нет в
наличии! Он у профессора, который вместе со своей тачкой, загруженной
взрывчаткой… Тьфу, чёрт!…клюквой… Милиционеры
переглянулись, видимо, проклиная ту минуту, когда впервые связались со мной. - Гражданин! Вот Вы же видите, что всё не сходится и не
стыкуется! Пройдём в отделение и там в спокойной обстановке попьёте чайку и всё
честно расскажите, а мы составим маленький такой протокольчик задержания. Добровольное
признание, сдача оружия и клюквы… Тьфу, чёрт!…взрывчатки… будут учтены судом
при разборе Вашего дела - уже умоляли меня милиционеры. - Меня нельзя задерживать, так как профессор не сможет без
моей помощи довести клюкву до Новочеркасска! Кроме того, учёный сказал, что
меня уже давно ждут медбратья в психдоме, - открыл я, наконец, козырную карту. - Да, да, мы всё знаем! Вас, конечно, ждут медбратья!
Успокойтесь, ради Бога! Всё будет хорошо! И «братья» Вас обязательно встретят
на перроне! Мы их предупредим! Только не волнуйтесь! - пытаясь уже всеми силами
избавиться от меня хором заговорили милиционеры, окончательно поняв, с кем
имеют дело! На поезд я
всё-таки успел за минуту до его отправления! Это была, кажется, уже шестая или
даже седьмая пуля, просвистевшая у виска. Эпилог Почти два месяца
урывками я писал этот отчёт по командировке и сегодня должен обязательно
завершить его: эти строчки ложатся на бумагу в последние часы уходящих года,
столетия и тысячелетия! Мне вспомнилось прочитанное где-то много лет назад
стихотворение, в небольшом числе строк которого отображена вся человеческая
жизнь: Мама. Сказка.
Каша. Кошка. Книга, яркая
обложка. Буратино.
Карабас. Ранец. Школа.
Первый класс. Грязь в тетради.
Тройка. Двойка. Папа. Крик.
Головомойка. Пушкин. Дарвин.
Кромвель. Ом. Гоголь и
Наполеон. Менделеев.
Герострат. Бал прощальный.
Аттестат. Тренировки.
Семинары. Песни, танцы.
Тары - бары. Прочность знаний.
Чёт-нечёт. Радость. Сессия.
Зачёт. Стройотряд. Жара.
Работа. Культпоход.
Газеты. Фото. Общежитье.
Взятка-мизер. Кинофильмы.
Телевизор. Карандаш. Лопата.
Лом. Пятый курс.
Проект. Диплом. Отпуск. Море.
Пароход. По Кавказу
турпоход. И вот когда с
заснеженной кавказской вершины я посмотрел вдаль, то увидел интересный
временной рубеж - стык веков и тысячелетий. Вот бы дожить! - подумал я тогда. И
эта цель стала для меня главной в жизни! Но никаких надежд, что она будет
реализована, у меня, конечно, не было: средний возраст мужчины (женщинам
повезло больше) в нашей стране составляет всего лишь 57 лет. Можно было у Бога
попросить взаймы хотя бы лет десять, ну, а чем отдавать? Вот и стал я
тогда себе, своим друзьям и коллегам, в дни рождений и юбилеев желать, прежде
всего, дожить до сегодняшнего дня, и внушал, что мы вместе (так легче
переходить границу) должны обязательно войти (вползти) в новый XXI-й век и ещё хотя
бы немного пошуметь в нём! И мы шли (ползли), а жизнь продолжалась! Кульман. Шеф.
Конец квартала. Цех. Участок.
План по валу. ЖСК. Гараж.
Квартира. Тёща. Юмор и
сатира. Детский сад.
Велосипед. Карты. Шахматы.
Сосед. Сердце. Печень.
Лишний вес. Возраст. Пенсия.
Собес. Юбилей. Часы -
награда. Речи. Памятник.
Ограда. Вот теперь можно
абсолютно точно сказать, что последняя 32-я строка полюбившегося мне
стихотворения будет касаться всех нас ( и читателей в том числе) уже в новом
столетии. Цель достигнута! Прощай XX-й век, - век нашей юности, любви и зрелости! Но нас
стало меньше! В прошлом остались не дожившие до этого дня родные, друзья,
коллеги - очень близкие нам люди! Давайте вспомним о них сегодня, и будем помнить
всегда! Эта мысль давно меня терзает, учит её в школе пятый класс: в мире ничего не исчезает, кроме нас, ребята, кроме нас. С этим гариком я
и переступаю невидимую границу между двумя тысячелетиями! 31 декабря 2000 года.
|