Далёкий 1962 год. Московский техникум железнодорожного транспорта, что тогда располагался на Соколе. Группка продвинутых первокурсников, с физкультурным бзиком, стоит возле доски объявлений и думает. А есть над чем задуматься. Оказывается в техникуме созданы, помимо традиционных гимнастики и футбола, спортивные секции альпинизма и прыжков с парашютом. Ну, что такое альпинизм никто не знает, поэтому решено: записываемся в парашют. Записались. Должны по расписанию учить матчасть - изучать укладку парашюта. Ждём неделю, вторую. Что-то не суетится парашютная секция принимать в свои ряды новичков. А в это время, преподаватель, инструктор альпинизма Тимофеев Виктор Константинович, собрал в очередное воскресение (субботы тогда были рабочие) народ в поход, и там, у костра, рассказывает, желторотым студентам, что за хрень такая - альпинизм и приглашает всех на предстоящие соревнования по скалолазанию в какое - то Царицино. Тогда это был далёкий, глухой подмосковный посёлок при одноимённой железнодорожной станции. Приехали. Красота дикая!!! Развалины древнего дворца, полуразрушенная башня, по которой лазают какие-то личности. С настоящей (!) верёвкой. Впервые в жизни пролезли маршрут. Понравилось. Пролезли ещё раз, но уже на время. Я занял на этом первенстве «Локомотива» при Московской железной дороге 3 место. Всё. Наживка схвачена и проглочена!  На всю жизнь.

В ту пору Борисовские пруды, парк и развалины дворца представляли собой естественный полигон для Московских альпинистов.  В парке бегали кроссы по пересечёнке, летом купались после тренировки в прудах, а зимой проводили лыжные гонки. На развалинах дворца тренировались скалолазы.
Дворец достроен не был. Екатерина II никак не могла решить, нравится ей вариант дорожного дворца, построенного архитектором Казаковым, или разрушить его, как это она сделала с ранее выстроенным вариантом архитектора Баженова. Годы внесли свою лепту во внешний вид сооружений. Разрушалась кирпичная кладка. На недостроенных крышах росли деревья, как на этом, чудом сохранившимся у меня фото. Вот такие разрушения в кладке и создавали зацепки для скалолазов на стенах дворцового ансамбля.
Молодость и романтика нового и нетрадиционного для России вида спорта – скалолазания, сделали своё дело. Это оказалось увлечением на всю жизнь, переросшее, естественно в альпинизм. Какой там парашют, какие прыжки (какие щи, какая водочка).  Яд альпинизма и атмосфера тёплых, душевных взаимоотношений между товарищами в секции альпинизма Московского Локомотива глубоко проникли в душу молодого студента. Излюбленным местом тренировок и проведения соревнований по скалолазанию среди коллективов ДСО профсоюзов и спортивных обществ Москвы в парке Царицино, была, конечно башня, со скучным канцелярским названием «Руины».
Это 12-ти метровое сооружение из крупного дикого камня просто притягивало к себе. Арки, камины, стены, углы внутренние, наружные - всё проходилось в различных вариантах и позах. Не было ни одного камня, которого бы не коснулись руки-ноги скалолазов. «Маятниковое» прохождение центральной арки было уже чем- то обычном и не расценивалось, как высший пилотаж.
В выходные дни межсезонья – весной и осенью, съезжался в Царицино весь альпинисткий люд Москвы. Сорок минут электричкой с Курского вокзала, пятнадцать минут пешком - и ты на заветной поляне возле башни. Кто–то тренируется – бегает кросс или лазает на стенах дворцов, кто–то просто балдеет с гитарой, кто–то напрапалую флиртует, гуляя по парку и занимается кустотерапией. Это было то, что сейчас называют сочным словцом «тусовка». В общем, жизнь кипела. Очень часто можно было видеть в этой альпинисткой тусне Юру Визбора, академика Е.Тамма, В.М Абалакова и всех метров советского альпинизма, о восхождениях которых с запоем читали в редких тогда «Сборниках советского альпинизма». Нет, перечислять известных и великих людей, заслуженных, почётных и просто Мастеров спорта международного класса, уважаемых профессоров, академиков, ректоров, инженеров, художников приезжавших в Царицино, это терять время. Здесь первыми исполнялись под гитару песни бардов, теперь уже известных мэтров. Каждая песня В.Высоцкого, появлявшаяся в то время с завидной регулярностью, была событием, которого ждали и которую с удовольствием доносил до благодарных слушателей очередной её исполнитель. Здесь я должен немного отступить от темы моего опуса и рассказать читателю, что в ту пору, как её теперь называют «хрущёвской оттепели», как из бездонной бочки вылилось в мир огромное количество песен, которые мы все сейчас называем «авторскими». И записывая в заветную тетрадочку слова новой песни, я не всегда знал имя её автора. Да и зачем? Авторская песня тогда не была объектом бизнеса, писали и пели их для души. В порядке вещей было где угодно - в походе у костра, в кафе, в пивной - подойти к человеку, только что исполнившему новую для тебя песню, человеку незнакомому, и попросить его продиктовать тебе слова песни. Это было песенное братство, которое сохранилось у людей моего поколения до сих пор. Каждое воскресенье можно было наблюдать в Царицинском парке, возле развалин башни такую картину: группа разновозрастных и разнополых людей, трезвых, не подгулявших, поёт под гитару какие – то неизвестные широкой публике, но красивые песни. Не блатные, а как выразился один мой хороший друг, услышав ранние песни Высоцкого в моём исполнении: «Интеллектуально – хулиганские».
Что характерно было для Локомотивцев, мы часто встречались в обыденной жизни. Дни рождения, походы в баню, слёты с выездом за городом, ГОРЫ!!! И это, конечно не только заслуга молодости, но и родного Царицино, сплотившего альпинисткий люд всей Москвы.
Сложно представить сейчас, что когда – то давно, раза в неделю, я и Женя Городецкий приезжали сюда на буднях чтобы полазать. Тишина, никого вокруг нет. Всё цветёт и благоухает. Дикая красотища, но одежду, на всякий случай, прячем в верхнем окне башни.
 Сегодня Царицино очередной скучный и пошлый Лужковский «новодел» (смотри здесь ). Никто из альпинистов и любителей старины сюда не ездит. Новостройки, возведённые на местах старых стен и фундаментов, претенциозно названные «старинный дворец», радуют только местных жителей, недавно обосновавшихся в Москве, да залётных интуристов. Ушла, пропала неповторимая аура дорогого москвичам места, на свою беду, вошедшего в черту города. Да и время уже другое. Оно не лучше, не хуже. Оно другое.